Виталий КОРОТИЧ

Самым трогательным рассказом о войне, который я слышал от Олеся Гончара, было воспоминание о том, как однажды их воинский эшелон встретился в чистом поле с другим эшелоном, в котором возвращались домой украинские девчата, угнанные в Германию с оккупированных земель и натерпевшиеся в тамошнем рабстве. Я не великий поклонник сентиментальных историй, но здесь все было так трогательно, что запомнилось до последней детали — до рассказа о поле вдоль рельсов, шевелившемся под луной. Усталым, разуверившимся людям жизнь напоминала, что любовь сильнее ненависти и всех войн на свете. Много раз в своей истории люди искренне верили, что это вправду так, хотя на веку каждого поколения красивая истина опровергалась многократно. Сегодня, когда от Кении до Кавказа и от Ирака, Афганистана и Пакистана до Косово катятся ураганы нетерпимости, понимаешь это в тысячный раз.

Во времена Маркса по Европе бродил, страдая от одиночества, хмурый призрак, замеченный лохматым философом, — призрак коммунизма. Сегодня воинственные привидения и миражи множатся ежедневно. Мы читаем и видим, как убивают политиков и актеров, людей других национальностей, религий и цвета кожи, как отменяют спортивные соревнования и концерты, потому что их участников угрожают убить во имя ненависти. Процесс стал всемирным.

Международная футбольная федерация, ФИФА, утвердила кодекс наказаний за расистские выкрики на матчах. Но выкриками дело не ограничивается. В Москве, Париже, Лондоне белые подонки уже не раз убивали людей только из-за их цвета кожи или разреза глаз. В то же время британцы, к примеру, отказываются ездить в Зимбабве, где расцвел черный расизм. Недавно отменили знаменитую гонку Париж — Дакар, поскольку на ее африканской трассе просто так убили нескольких европейцев. Носители ненависти у всех на слуху. Появляется ощущение, что Гитлер или Усама бен Ладен сегодня популярнее лауреатов Нобелевской премии мира. Ненависть обезличивается. Иногда представителям парламентских фракций полагается ненавидеть друг друга потому, что они сидят в разных половинах зала. Этот процесс пошел вглубь и стал повседневен.

Мне позвонил друг, киевский поэт, уговаривая, чтобы я не расстраивался по поводу того, что в многотиражке Союза писателей меня по-всякому обзывают. Я согласен, что здесь нет причин для расстройства, психологи не раз описывали такое явление: когда какая-нибудь профессиональная группа теряет контакты с окружающим миром, некоторые ее представители начинают не восстанавливать этот контакт, а приступают к истеричным самооправданиям, сводят счеты друг с другом и заодно со всем светом. Примеры существуют на любых уровнях: от советского опыта классовой борьбы до монологов выпивохи в автобусе. В каждом конкретном случае надо попытаться понять, что перекашивает людей, откуда эта пакостная эпидемия злобы, не менее заразная и более опасная, чем грипп. Хороший поэт из Одессы Станислав Стриженюк прислал мне свою книгу с таким четверостишием:

Нам боляче, коли ми щось загубим
Чи втратимо, i вже не вiдшукать,
I спогад ниє, нiби xвopi зуби,
Хоч у беззубих зуби не болять.

Ненависть скалится. Это мощное чувство, но оно ничего не может создать. Без любви и стремления к сообществу далеко не уедешь. Любовь сильнее войны. Сегодня, между Рождеством и Пасхой, когда смыслом человеческих деяний провозглашается смиренье и поиск прощения за все, что делал не так, взрывы ненависти обжигают с особенной поучительностью. Я сейчас уже не говорю о мировых катастрофах — в себе бы разобраться и понять, где мы заблудились.

Виталий КОРОТИЧ

Чаще всего в газетах помещают фотографии президентов и других высоких начальников. Сегодняшние президенты, как правило, улыбаются, рассуждают о взаимном понимании и жмут друг другу руки. А тем временем некие невидимки занимаются воспитанием людей будущего. Пишут для них учебники истории, разъясняют основополагающие истины. Президенты могут обниматься сколько угодно, а мозги их подданных тем временем разбухают от информации, к объятиям не зовущей. По данным последних опросов, 47 процентов граждан России поддерживают призыв: «Россия для русских!». Кто-то же научил их этому!

Нескольким высоким деятелям, включая генерального директора ЮНЕСКО, я предлагал провести европейскую конференцию по обсуждению учебников истории в новосозданных странах. В России такой учебник сейчас как раз обсуждается. Автор этого пособия сообщил, что хочет опровергнуть «штамп перестроечного «Огонька» — «бессмысленное зверство» в главах о сталинском терроре. Он намерен отказаться и от слова «тоталитаризм», появившегося, по мнению автора, в годы «холодной войны» и, как ему кажется, приравнивающего Советский Союз к гитлеровской Германии. Оказывается, удалой просветитель российских школьников понятия не имеет, что упомянутый термин придумали не наши враги в эпоху «холодной войны», а в 1925 году его изрек Муссолини, итальянский дуче, у которого до сих пор немало политических родственников. По новому учебнику дети усвоят, что общество, в котором бушевали беззаконие и Голодомор, не было тоталитарным и вообще в нем было больше хорошего.

Людям объясняют, что нечего мудрить, «парламент — не место для дискуссий», а один из самых влиятельных чиновников России заявил, что не мог бы жить в стране, в парламенте которой несколько партий и ни у одной нет абсолютного большинства (так что, слава Богу, в Украину он жить не приедет).

Только что я прочел мнение видного российского политолога, который делится радостью от того, что «мы узнали, кто будет президентом, а кто будет номинально вторым правителем страны...». Какие выборы? Какой тоталитаризм? Кто сказал «мяу»? Очень похоже на старый анекдот, в котором учительница ругает школьника, произнесшего вместо слова «попка» другое, на букву «ж». «Интересно, — буркнул юный сквернослов, осмысливая выговор. — Ж... есть, а слова нет».

В такой атмосфере одни слова исчезают, а другим становится вольготно.

«Был я у вас в Хохляндии...» — сказал мне случайный собеседник. Когда я его оборвал, человек этот удивился: «А что я сказал такого?». Недавно в одном из тиражных московских таблоидов я прочел рецепт «картофеля по-хохлацки». А чаво? Представляю, сколько визга учинилось бы, напечатай киевская газета рецепт еды «по-кацапски». Сегодня глаза болят от обвинений в адрес мигрантов, от которых, мол, все беды современной России. От анекдотов о чукчах, эстонцах и прочих евреях уши вянут. То, что показушно выдавалось за воспитанное в советские годы «чуття единої родини», рассыпалось. Жлоб осмелел, он учит детей истории, радуется, что для него создали телевидение попроще и по всем каналам крутят попсу, в которой слова песен неразличимы. Ничего, слова, которые надо слышать, скажут разборчиво и вовремя...

В Якутии установили памятник Сталину, сейчас еще один хотят поставить в Новочеркасске, где полвека назад расстреляли рабочую демонстрацию... Когда-то Эдуард Шеварднадзе, бывший в ту пору министром иностранных дел, сказал мне: «Знаешь, я каждый день ломаю себя, делаю не то, чему меня учили, переучиваюсь жить». Чехов призывал выдавливать из себя по капле раба. Сегодня надо давить лезущего в душу нахального жлоба: слишком долго нас приучали ходить строем и петь хором, чтобы демократическое мышление пришло само собой.

Виталий КОРОТИЧ

Есть такое выражение: «Копаться в чужом белье», осуждающее демонстрацию интимных одежд и тайн посторонних людей. Но я все больше уясняю, что это фраза из прошлого — в прямом и переносном смысле. Другое время настало... Недавно в издательстве «Колибри» вышла монография Розмари Хотторн, подробно излагающая историю женских трусиков, которые автор считает самой поздней деталью дамского туалета. Представительницы слабого пола как-то обходились без трусиков несколько тысяч лет, упрощая себе жизнь и попутно способствуя естественному приросту человечества. Похоже, что издатели решили: сдерживать читательский интерес к упомянутому предмету больше нельзя и монография (она зовется «Неглиже», там еще есть про корсеты) закроет непростительные пробелы в нашем с вами знании.

Настырные издатели с редакторами предлагают мне узнавать немало нового. В украинской прессе одно время развивался шекспировский сюжет о кланах Монтекки и Капулетти в обсуждении вопроса, возможен ли роман депутата от Партии регионов с лидером противостоящего блока. Те, кто пишет об этом, считают, что нам с вами такие сюжеты интересны, тем более что сюжетов много и они не ограничены журналистскими экскурсами в тайны политической элиты. Иногда это неудержимые исповеди известных людей о своем сладком прошлом. Порой даже Пугачева, забывая о возрасте, симулирует романы с соседями по кулисе и вспоминает о прошлых увлечениях, не датируя их.

Другие поп-знаменитости менее скрытны. Певица Салтыкова рассказывает где только может о впечатлениях от интимных контактов с хоккеистом Павлом Буре, а бывшая киевлянка Лолита не так давно порадовала нас рассказом о том, как ей довелось переспать с собственным тренером по фитнесу, но при этом добавляет, что один из ее бывших супругов, Александр Цекало, все-таки лучше всех. Светская проказница Ксюша Собчак поспешила объявить, что полюбившийся ей владелец одной из радиостанций лучше ее прежних мужчин, а телеведущая Анфиса Чехова пообещала рассказать в своей передаче о всех любовниках, которых сможет припомнить, со всеми увлекательными подробностями.

Эпидемия словесного поноса продолжается. Сейчас я выбирал сообщения из вполне серьезных изданий, а есть же газеты и журналы, которые вообще пишут только об этом. На нас ежедневно рушится лавина принудительной информации на уровне солдатского трепа после отбоя в казарме. Разговоры захлестывают, вторгаясь не только в тему интимов, но и в круг новостей об их последствиях. Алсу сообщает, что опять забеременела, Орбакайте, напротив, отрицает факт своей беременности, а Смехова объясняет, от кого она родила ребенка, так подробно, что сразу возникают сомнения в указанном ею авторстве. Читать все это — не перечитать, но быстро надоедает...

Академик Иван Дзюба написал книгу, называющуюся «Порнократия», то есть «власть бесстыдства». В ней Дзюба в основном пишет о жизни общества, где политики разучились стесняться. Но любое общество цельно, и можно быть уверенным, что бесстыдство, разрастаясь на одном уровне, вторгнется и в другие. Уже вторглось. Взгляд сквозь замочную скважину стал делом обычным. Многие личные жизни выворачиваются наизнанку, а публичное перетряхивание простыней все больше выглядит как размахивание белыми капитулянтскими флагами. Но пока нам доказывают, что оценка любовников какой-нибудь певички должна быть в центре внимания, я вместе с Иваном Дзюбой уверен, что власть бесстыдства опасна. Возможно, куплю и прочту сочинение о неглиже, но никогда не поверю, что главное в человеке — трусики с их содержимым.

Виталий КОРОТИЧ

Военные историки и психологи установили, что во времена, когда сражавшиеся солдаты отчетливо видели друг друга, убитых бывало куда меньше, чем в битвах новых времен. Враг увиденный, противник, обретший плоть и кровь, выглядит иначе, чем абстракция на экранах современных прицелов. На полях самых массовых битв прошлого, в Геттисберге или Аустерлице, находили тысячи винтовок, многие из которых были заряжены, потому что люди так и не решались стрелять друг другу в лицо.

Летчик, сбрасывающий бомбу, которой предназначено сжечь целый город, куда менее совестлив, чем его пеший предок с мечом. Впрочем, американские пилоты, осуществившие первую атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки, в дальнейшем страдали психическими расстройствами, у некоторых из них развился сильнейший комплекс вины. Великие физики Оппенгеймер и Сахаров, создававшие страшные средства массового уничтожения, позже запомнились своими пацифистскими речами. Сегодня обсуждение вопроса о том, как связаны между собой технический прогресс, мораль и просто повседневная жизнь, обсуждается все чаще на самых разных, не только военных, уровнях. Польза с угрозой переплелись плотно...

После Чернобыля мы прошли целую эпоху дискуссий о том, нужна ли дешевая энергия ядерных электростанций, если ее получение связано с риском, который возникает от несовершенства конструкции и разгильдяйства персонала.

В Индии только что построили самый недорогой на свете автомобиль стоимостью пару тысяч долларов. Но дешевизна этого плода технического прогресса тут же была поставлена под сомнение, поскольку оказалось, что он загрязняет окружающую среду, как старый дизельный грузовик.

Помните, как мы радовались панельным пятиэтажкам, позже нареченным «хрущобами», которые объявили новым словом в городском строительстве? Тогда дешевая массовая застройка облегчила жизнь миллионам, но всего за несколько десятилетий панельные дома пришли в негодность. Выяснилось, что ремонтировать их накладно, а сносить еще дороже.

Еще не так давно советские люди, которым посчастливилось попасть в развитые страны, привозили домой пластиковые пакеты из тамошних супермаркетов и щеголяли ими, тем более что такие пакеты раздавались бесплатно. Но пластик дешевых упаковок не разлагается в природе даже за сотни лет, и проблема утилизации миллиардов ярких пакетов оказалась всемирной. Сейчас Швейцария и Китай стали первыми странами, где запретили раздавать пакеты бесплатно, — с тем, чтобы люди брали с собой старые пакеты и повторно использовали их. Идея уже подхвачена во многих государствах.

Сегодня прекращен выпуск кассетных портативных магнитофонов. На смену им пришли более совершенные и дорогие шумелки, точно так же приводящие к глухоте и рассеянности своих обладателей, слушающих грохочущие рок-композиции на ходу. Сегодня, если водитель автомобиля беседует по мобильному телефону или слушает оглушительную музыку одновременно с вождением, его уже оштрафуют в большинстве государств Европы...

Конечно же, прогресс неостановим, но теневые стороны его все более явны. Когда-то экспедиция Колумба привезла из Америки табак. Растение вначале сочли забавной новинкой, затем привыкли вдыхать его дым и вскоре выяснили, что миллионы людей ежегодно умирают от болезней, вызванных курением.

Прогресс подарил нам множество видимых радостей и невидимых угроз. Кое-где обнаружились тупики. В частности, войны становятся бессмысленны перед лицом оружия, начиненного электроникой, радиацией, убийственными газами и вирусами. Но еще очень многое предстоит передумать и понять. Если успеем...

Лев Толстой хотел написать универсальную «Азбуку», по которой могли бы учиться «и крестьянские, и царские дети», собрав туда комплекс необходимых знаний, способных подтолкнуть к размышлениям. «Задачей педагогики, — писал он, — есть наведение ума на обобщение», то есть надо учить человека мыслить самостоятельно. Дело было почти полтора века назад, но и в те времена, и позже многие мудрецы мечтали о народе, который умеет думать самостоятельно.

Учились по преимуществу дома: получали базовые знания, на основе которых развивали воображение. Воображению ставился предел в единственной сфере: многие веровали, а вера не предполагает обсуждения своих постулатов. Вера в Бога предлагала слой обязательных знаний, в которых не было места сомнению, — на то и вера. До конца жизни Толстой конфликтовал с требованиями веровать, а не думать. Но это, как говорится, совсем другая история.

Со временем конфликты между требованиями верить или размышлять самому никуда не ушли. После известных событий в нашей бывшей стране учителей с учебниками стандартизировали, а веру, запретив прежнюю, предложили сами знаете, какую. На охрану этой веры был поставлен государственный аппарат, включая армию, секретные службы и Уголовный кодекс. В людях воспитали такую душевную лень и нежелание размышлять на важные темы, что даже падение советской власти и уход ее любимой партии от кормила не сразу проветрил мозги. Тем более что в новосоздаваемом обществе добавились новые техники обработки сознания, положенные на современные электронные партитуры. Толстому с его «Азбукой» сегодня тоже было бы нелегко...

Понятие счастья, престижности, успеха сейчас все четче связывается с набором определенных вещей и возможностью потреблять блага. Реклама подсказывает престижные наборы жвачек, машин, паст, красивых женщин, швейцарских часов и еще многого. Никто не призывает трудиться, то есть заниматься тем, к чему звала советская пропаганда. Тогда вокруг маячили рабочие и колхозницы, а сегодня — манекенщицы и фотомодели. Людей учат обходиться суррогатами — от заменителей натуральной еды до заменителей старомодной любви. При этом главное — подчиняться, а не думать. Не выбирать, а брать что дают.

В России, кажется, стали возможны даже суррогатные выборы — когда народу подробно рассказывают, до чего хорош кандидат, выдвинутый властями, и люди готовы уже отказаться от своего избирательного права в пользу выбора, сделанного начальством. Жили ведь так десятилетиями, и ничего...

Лет 20 назад меня зазвал в свою мастерскую народный художник СССР, Герой Соцтруда, лауреат множества премий, включая Ленинскую, Дмитрий Налбандян. Все звания и награды он получил за рисование вождей. Вдоль стены стояли в ряд Сталины-Хрущевы-Брежневы, а художник рассказывал, что народ наш столетиями воспитывали в покорности и он всегда будет верить во власть.

В углу мастерской стояло на мольберте недописанное полотно — Налбандян показал мне и его. Был изображен ликующий зал, где люди в костюмах разных народов тянули руки к трибуне. А на трибуне стоял Михаил Горбачев, по-сталински аплодирующий залу. «Вы верите, что это пригодится?» — не утерпел я. «Конечно, — ответил лауреат. — И очень скоро...». Слава Богу, художник ошибся... Налбандян умел обобщать по-своему. По-своему обобщал и замечательный писатель Владимир Набоков, бежавший от революции и говоривший, что хочет жить только в той стране, где «портреты вождей не будут превышать размеров почтовой марки». Выборы в Украине показали, что думающих людей в народе все прибавляется, взаимная ответственность народа и власти скрепляет умнеющее государство. Хорошо, что жизнь «наводит умы на обобщение»...

Виталий КОРОТИЧ